Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство капитану Куценко Ивану Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

У матери героя (очерк).           

   Небольшая железнодорожная станция Зимовники, Ростовской области, улица имени Ленина. Дощечка с номером 111-а прибита на карнизе саманного флигелька, спрятавшегося среди раскидистых акаций.
   Калитку мне открыла маленькая старушка. Знакомимся. Это - Ирина Павловна Титаренко, мать Героя Советского Союза Ивана Ивановича Куценко (Ирина Павловна носит фамилию второго мужа). Лицо её изрезано глубокими морщинами; уголки губ скорбно опущены. На слезящихся глазах - очки с разными стёклами: одно, по-видимому, простое, а второе - сочень сильным увеличением.
   Узнав, что мне нужно поговорить с ней о сыне, Ирина Павловна беззвучно заплакала.
   - Ох, сколько не рассказывай, а он, родимый, не встанет.
   Мы вошли в дом. Я перешагнул порог передней комнаты и невольно остановился: со стены на меня в упор смотрел пехотный капитан. У него сухое, резко очерченное лицо, прямой нос, узкие, плотно сжатые губы; взгляд - стремительный, "бьющий". Через плечо перекинута портупея; на груди - ряд орденов. Так вот каким ты был, бесстрашный капитан Куценко.
   - Это ж самый Ваня - старушка опять поднесла к глазам конец платка. Затем она опустилась на стул и, не спуская взгляда с фотографии сына, стала рассказывать.
   Семьдесят лет Ирина Павловна прожила в селе Торговом, Заветинского района, Ростовской области. Иван родился в 1913 году. Началась первая мировая война. Отец умер в лазарете от тифа. В школу никто из детей не ходил: с малых лет батрачили. Не легче стало Ирине Павловне и со вторым мужем, потому что семья всё время росла. Десятерых сыновей и двух дочерей воспитала эта женщина!
   Иван в четырнадцать лет вступил в комсомол, стал посещать ликбез. В армии тоже учился и пришёл домой человеком грамотным. Но не возгордился этим. Как и раньше чутко относился к людям, старался помочь каждому, и односельчане глубоко уважали его.
   Работал Иван Иванович на маслозаводе, позже - в заготконторе. В сороковом году райком партии направил его в совхоз № 9 управляющим фермой.
   На десятый день войны Иван Иванович ушёл на фронт.
   Худенькие плечи старушки вздрагивают; слёзы скатываются по морщинам лица, оставляя в них влажные следы. Но эта женщина уже привыкла сдерживать рыдания. Она кусает губы и, глубоко вздохнув, продолжает:
   - Всё писал мне: "Мама, разобьём мы Гитлера, и я всех вас заберу к себе. Решил навсегда остаться в армии".
   Трудно отыскать семью, в которую война принесла бы столько горя, сколько выпало его на долю Ирины Павловны и её мужа Кузьмы Петровича. В дом приходит одна "похоронная", вторая, третья… Кузьма Петрович сдал; затосковал, слёг в постель и умер. После этого Ирину Павловну ещё дважды вызывали в сельсовет, где её ждали чёрные вести. Особенно тяжёлым был последний, пятый удар, полученный ею всего за месяц до окончания войны.
   Секретарь сельсовета, совсем ещё девчушка, глотая слёзы, прочитала:
   - "Ваш сын Иван Иванович Куценко, Герой Советского Союза, пал смертью храбрых".
   Больше Ирина Павловна ничего не помнит. Люди принесли её домой, отходили, не дали свихнуться от горя. И она выстояла. Только с тех пор глаза начали слабеть.
   - А у вас не сохранились письма Ивана Ивановича? - спросил я.
   - Были, сынок, а куда девались, и сама не знаю. Одно-единственное сберегла.
   Ирина Павловна достала из сундука картонную коробку, обвязанную шёлковой тесёмкой, и начала пересматривать лежавшие в ней бумаги. Она не знает букв, но письмо сына нашла сразу.
   Я с волнением взял в руки пожелтевший листок, протёртый на сгибах, бережно расправил его, и на меня повеяло суровым военным временем. Какая мать не прижимала к своему сердцу такой в двадцать три строчки? Одни при этом плакали счастливыми слезами, а другие безутешно рыдали, вцепившись себе в волосы, и посылали Гитлеру самые страшные проклятия.
   Эти письма ходили без конверта: складывалось вдвое и склеивалось. Сверху и снизу предупреждение: "Выше черты не пишите!", "Ниже черты не пишите!". Там, где адрес, - огненный призыв: "Смерть немецким захватчикам!". С обратной стороны, на кумачовом фоне, - орден Победы и лозунг: "Да здравствует победоносная Красная Армия!". Тут же - штамп: "Просмотрено военной цензурой".
   В начале письма - дата: 26 - 12 - 44 г., в конце - номер полевой почты: 27226-Б. Почерк твёрдый - мужской; кое-где перо в спешке брызгало.
   В этом письме - и нежная сыновняя любовь, и солдатская крепость сердца, и главное, оптимизм. "Здравствуйте, дорогая мамаша и братик Тиша! Я узнал, что умер наш дорогой отец Кузьма Петрович, убит брат Фёдор, Яшу призвали в Армию. Это мне известно. Дайте мне адрес Степана, Григория, Ивана, Сергея, Михаила и Гавриила. Я живу сейчас хорошо, звание у меня - капитан, имею три ордена… Денег я вам вышлю".
   С первой минуты нашей встречи мне хотелось узнать главное: за какой же подвиг капитан Куценко удостоен звания Героя? Я задал этот вопрос Ирине Павловне.
   - Память у меня плохая стала. Помню только, что в Ванину машину снаряд попал. Может и косточек не собрали. Хоть бы посидеть на его могилке. А то, может, и нету её. Приносили как-то из военкомата бумагу - вот она. Тут описано, как сынок германца бил. Почитай.
   Это была копия наградного листа - безмолвный свидетель последних дней жизни капитана Куценко. Мне не удалось отыскать живых участников великих и трагических событий, разыгравшихся в Восточной Пруссии в последнюю военную весну, и я привожу этот документ лишь с незначительными пропусками:

   "Куценко Иван Иванович, заместитель командира 342-го стрелкового Новогеоргиевского полка 136-й стрелковой Киевской краснознамённой ордена Богдана Хмельницкого дивизии, представлен к званию Героя Советского Союза (посмертно).
  В период ожесточённых наступательных боёв полка с 25.03.45 г. по уничтожению окружённой группировки войск противника в районе города Данциг тов. Куценко проявил образцы исключительного мужества и героизма.
  Наступая на район аэродрома и стрельбища северо-западнее Лештрисс, батальоны встретили сильное огневое сопротивление со стороны противника, сопровождаемое частыми контратаками, и залегли.
  Тов. Куценко лично выдвинулся в боевые порядки стрелковых рот. Под сильным артиллерийским и миномётным обстрелом произвёл разведку впереди лежащей местности и повёл подразделения в атаку.
  Немцы оборонялись с яростью обречённых, но тов. Куценко, умело вёл бойцов в атаку, ворвался в район железно-дорожных складов севернее Раихколони. Не выдержав напора наших подразделений, гитлеровцы начали отходить на всём участке. Преследуя по пятам отступающих немцев, тов. Куценко с батальонами ворвался в пригород Данцига - населённый пункт Лауенталь. Немцы пытались задержать продвижение наших подразделений, навязав уличные бои. Тов. Куценко непосредственно на поле боя создал несколько штурмовых групп и начал изгонять гитлеровцев из домов. Приняв на себя руководство одной из штурмовых групп, лично очистил от противника 6 больших каменных домов, захватив при этом более 50 чел. пленных.
  Стремительным ударом немцы были отброшенреке Мёртвая Висла. Под сильным артиллерийском обстреле с морских кораблей тов. Куценко начал организовывать переправу через реку на остров Холм. С первой группой переправлявшихся тов. Куценко сам переправился через рукав Вислы на остров. Преодолевая сильные контратаки противника, вывел батальоны на противоположный берег острова и начал переправлять на правый берег реки в район химзавода. Немцы вели сильный огонь из всех огневых средств по переправлявшимся, но тов. Куценко всё-же переправил бойцов и захватил плацдарм, обеспечив место высадки следующей переправлявшейся партии.     В этом бою 28. 03. 45 года пал смертью храбрых.

    Представляю т. Куценко посмертно к званию "ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА"
    3 апреля 1945 г. командир 342 с. п. майор       / Жук /"

   Мы долго сидели молча. Я смотрел на большой портрет, висевший на стене, и мне казалось, что капитан Куценко сейчас сдвинет на затылок фуражку, проведёт рукавом гимнастёрки по лицу, и улыбнувшись, скажет: "Фу, жарко было!".
   - Где ты, майор Жук? Где вы, друзья, капитана Куценко по оружию? Откликнитесь! Ведь только вы можете рассказать людям об этом замечательном человеке-воине.
   Никаких других документов сына у Ирины Павловны нет. Они были высланы жене Ивана Ивановича и вряд ли сохранились. Много нехорошего узнал я об этой женщине от Ирины Павловны и жителей села Торгового и не называю её имени, чтобы не осквернять светлую память о капитане Куценко, живущую в народе.
   Прощаясь со мной у калитки, Ирина Павловна спросила: - Что, германец, никак, опять грозится войной? И погибели на него, злодея нету. Лицо старушки стало вдруг суровым, и она уверенно добавила: - Зря они трогают русского человека. Ведь он какой? Долго терпит, но ежили вынудят его - любой враг супротив него не устоит! Взяь моего сына Ивана. Он до войны сроду пальцем никого не тронул. А как пришлось с Гитлером биться, сердце у него делалось каменным, и рука не дрогнула. Я горжусь сыном!
   Это говорила семидесятивосьмилетняя русская женщина, мать Героя, потерявшая в войну пятерых сыновей.

И. Рябцев.